Рыбалка на заре человечества
   Было холодно и грустно. Я стоял промокший и озябший на берегу озера, шел редкий дождь. Капли падали на водную гладь и расходились волнами, сливаясь и перекатываясь, отчего создавалась рябь. Зажатая в руке острога готова была моментально вонзится в серебристое тело проплывающей мимо рыбы. Удар, короткий, поверхностный, чтобы пробить чешую, а не загнать пищу на глубину был отработан на поле, очищая его от излишне высоких сорняков. Левая рука находившая сзади, чтобы держать равновесие наклона тела горела как будто находилась около огня.
   Темная спина рыбы тенью прошла чуть дальше доступного поражения. Оставалось только ждать, замерев на месте и замереть даже в дыхании. Я ещё с детства научился горловому дыханию, подражая взрослым водяным охотникам, стоявшим сутки в ледяной воде и не делавшим ни единого движения. Это потом я научился только мыслью напрягать и расслаблять каждую мышцу тела в отдельности или попарно, но вначале я, как камень стоял, отчего в нужный момент моя рука немела и просто была не способна к движению.
   Снова показалась тень под гребешками волн. Теперь рыба шла уже смелее, чем в первый раз. Наверное, она вспомнила нависший над водою силуэт и поняла, что ничего не изменилось. Торопиться было некуда. Надо определить спинной плавник, чтобы не промахнуться острием и поразить в самое уязвимое место. Легкий всплеск, острога тупо вошла в тело, круговое движение левой руки, сохраняя равновесие, наклон остроги к поверхности, кисть вверх и мягким движеньем, чтобы не выскользнула добыча, выуживание из воды. Огромная тушка полетела в выкопанную яму на берегу, и тело приняло прежнее положение.
   Свет ещё не думал меркнуть, хотя холмы осенних облаков смыкались с землёй. Ещё одна добыча полетела к своим сестрам на берег. И снова тень прошлась чуть дальше моей досягаемости. Вдруг сразу три тени кинулись к берегу и за ними исполинская белесая тень Якуаку внеслась прям под моё копьё. Отчаянно вонзая легкую острогу под затылок, я как и многие охотники рассчитывал только на удачу. Якуака могла запросто сбить хвостом самого охотника, раздробить конечности и отправить себе в ненасытную пасть. Силы удара явно не хватило, и древко остановилось о кость. Страх придал силы, тело оперевшись на острогу взмыло вверх и в наивысшей точке над жертвой, я глубже вонзил своё оружие, ломая головные кости Якуаку. Казалось, я падал вечность, ожидая исход мгновенного сражения. Я ни разу не приносил в свою деревню такой добычи, да и на моей памяти Это случалось лишь дважды.
   Фонтан воды и ледяной холод не смогли заставить меня отпустить древко, и хруст ломающейся шеи жертвы передавшийся через дерево наполнили сознание неожиданным счастьем.
   В воде притащить добычу к берегу было легче, но вытащить все тело из воды оказалось намного сложнее, чем я предполагал.
Якуаку выглядело чем-то средним между животным и рыбой. неимоверно массивная шея, голова как у козла, покрытое длинной шерстью, с несколькими маленькими роговыми отростками. Огромные глазницы без век, большой плоский массивный рот, шея плавно переходила в тело, покрытое прочным, но тонким панцирем. Вместо передних плавников перепончатые отростки, словно ручки новорожденного человека с кистями утки. Нижние плавники, будто крылья кожаных птиц, о которых рассказывали старики. И огромный, будто очень старый дуб, круглый хвост, длинной - выше самого высокого человека. Хвост покрыт роговой плотной жесткой острой чешуёй, размером с ладонь и заканчивающийся таким же кожаным широким мешком с острыми иглами.
   Убедившись в том, что добыча по-настоящему убита я бросился сплетать волокушу. Толстые ветки, переплетенные более мелкими отростками - ветками, входившими и выходившими с разных сторон, прочно закреплялись, создавая гибкое и большое плотно, словно крыша нашего дома. К ночи дождь усилился и с неба струями лился огонь, создавая страшный звук. Невдалеке этот огонь упал на дерево и дерево загорелось. Я был рад и побежал к огню, чтобы сделать костер. Подбирать кору уже не было надобности, да и мёртвые высохшие ветки тоже были повсюду, поэтому огонь мог сохранить меня до утра. Я быстро согрелся, собрал вязанки для костра и решил мелкой рыбой наполнить мой живот.
   К утру дождь уже закончился и как только забрезжил рассвет, я оттащил волокушу к воде, перевернул Якуаку на неё, и выволок на берег. Остальную добычу, насадив на кукан (тонкие гибкие ветки, провздернутые через жабры в рот рыбы) я кинул поверх. По мокрой траве тянуть было не так и тяжело и уже к началу дня ко мне навстречу в помощь кинулись мужчины нашей деревни.
Я был счастлив и все стали меня уважать и делиться с моей семьёй, - кто шкурами, кто пером, а кто и женой. Впоследствии я стал вождем, так как Якуаку больше никто не смог поймать.
(От автора: обозначение "Якуака" выдумано и ни с каким словом никакого языка не связан и любое совпадение или созвучие является случайностью)